Помимо личной оценки какого-либо произведения, можно попытаться понять причину его успеха у широкого круга людей: искренний ажиотаж вокруг "Слова пацана" - неоспоримый факт, который невозможно подделать.
Кроме стандартных ситуаций "гадкий утенок/белая ворона/стая", фильм поднимает еще ряд жизненных пластов.
Поэтому, российская популярность сериала "Слово пацана" интересна еще и как некая нерешенная задача культуры.
У меня есть такая гипотеза:
В 90-е общество не смогло самоорганизоваться и дать отпор повзрослевшим и отморозившимся "пацанам". Не помню, чтоб всплывали ситуации (во всяком случае, настолько массовые, чтобы они стали заметны), когда, например, друзья и одноклассники какого-нибудь бизнесмена собирались и давали отпор рэкетирам.
Та же самая "Кущевка": если бы не массовое убийство в 2010 г. - теневая власть организованной преступности в лице Цапков - так бы и продолжалась в Краснодарском крае, по умолчанию.
В 2010-е государство само зримым образом превратилось в отморозка, общество снова не смогло/не захотело дать отпор, предпочитая уклониться. Плюс были ожидания, что все само войдет в цивилизованное русло.
Вылилось это в то, что в новом десятилетии отморозок уже штабелями кидает подданных в раскаленную печь войны, для решения своих сугубо личных вопросов - укрепления власти и удовлетворения амбиций.
То есть,
- ощущение обществом магистральности именно этой системы координат (условно "пацан/чушпан") во взаимоотношениях власти/общества. Несмотря на всевозможное громкое заигрывание государства с народом, Кремль подспудно внедряет именно эти принципы;
- предсознание себя и своего места в этой схеме, с нащупыванием путей изменения статус-кво (в первую очередь, через попытку изменения индивидуального статуса).
Общество, конечно, не желает быть "чушпаном", "терпилой", но открыто выскочить из этой навязываемой роли решаются пока немногие: прямо сейчас это вынужденно пытаются сделать жены мобилизованных. И, конечно, естественно, все, кто внятно и четко выступает против отморозка, получает за это тюремные сроки, пулю или яд.
Крыжовников невольно, на примере той ситуации 1970-х (или 80-х, как в фильме) талантливо наступил на главный больной нерв русской жизни, ее основной нерешенный вопрос.
Культура будет возвращаться к этим темам в разных вариациях, пока система координат не поменяется и вопрос станет периферийным.
